Если Вы заметили на сайте ошибку или опечатку. Пожалуйста, выделите это место, нажмите Ctrl+Enter и сообщение отправится к нам. Спасибо!





Рандольф Зандер "Установка оборудования Боултона на Монетном дворе"

Серьезная работа по сооружению нового здания Петербургского монетного двора и установка там оборудования Боултона началось только после 1804 г., через семь с лишним лет после того, как этот план был представлен на обсуждение. Задержка произошла из-за того, что не было ясного представления о том, какое здание для этого требовалось. Боултон хотел, чтобы оно было спланировано так, дабы обеспечить непрерывность производственного процесса от слитков до готовых монет и при этом учитывалась подача энергии паровой машины посредством валов и приводных ремней. Необходимо было соорудить прочные стены для тяжелых балок, которые скрепляли главные элементы системы. Стены должны были выдерживать кумулятивный эффект регулярных ударов тяжелых прессов.

Русские были все еще привержены старому принципу организации изготовления монет: их производили бригадным методом. Каждая бригада включала чеканщиков и подсобных рабочих, работала сдельно и производила все операции до получения готовой монеты. Такие бригады могли прекрасно работать даже в помещениях небольшого размера, единственное ограничение состояло в том, чтобы чеканка монет из разных сплавов производилась порознь. Спасский невольно отражает этот русский принцип, замечая, что Петербургский монетный двор Боултона был расположен в большом здании, "построенном как дворец". Если бы Иван Шлаттер, талантливый контролер монетного двора в середине 18 ст. жил на два поколения позже, он бы сразу оценил ситуацию. Но в то время, о котором идет речь инспекторы монетного двора, в большинстве случаев были лишены воображения,

В 1802 г. Боултон послал в Петербург четырех высококвалифицированных шотландских инженеров и строителей. Они были в шоке, увидев ветхое здание, которое русские предлагали для монетного двора, и сразу же изменили план своей работы: первоочередной задачей было обеспечить для монетного двора подходящее здание. Итальянский архитектор Антонио Порта сразу же спроектировал такое здание, и толпа мужиков быстро разобрала старую постройку. Сооружение здания А. Порты потребовало многих дополнительных месяцев. Работа замедлялась тем, что строительный сезон был короткий. Нужно было забить сваи в болотистую почву Петербурга, чтобы здание выдержало тяжелый вес механизмов. Немало усилий пошло на то, чтобы сохранить упакованные машины от ржавчины и разворовывания.

Группу умельцев, присланных Боултоном, возглавлял Джеймс Дункан, специалист по установке прессов и прочих механизмов. Эта группа могла независимо выполнять любые работы. Русские, с которыми им пришлось контактировать, судили их по неказистому виду и считали мелкой сошкой, поэтому не воспринимали всерьез просьбы и докладные записки Дункана. Случилось даже так, что некий русский, который вначале проявил свою полную неспособность на занятиях, устроенных Боултоном в Сохо для руководящих работников монетного двора, ухитрился получить в Петербурге пост контролера за осуществлением проекта Боултона. Положение было критическим, но Дункан добился его смешения.

В некоторых своих бедах команда Боултона была виновата сама. Например, со свойственной им полупараноидальной склонности видеть везде французских шпионов, они враждебно отнеслись к российскому контр-адмиралу который пришел узнать, не сможет ли монетный двор в свободное от чеканки время использовать свой прокатный стан для создания медной обшивки кораблей российского флота. Эту интересную идею подал русским сам Боултон.

Члены команды ссорились между собой. Им надоела Россия, им хотелось домой. Сравнивая с тем, что получали здесь другие специалисты, они решили, что им мало платят и пожаловались Боултону. Он обиделся, полагая, что ставится под сомнение его всем известное заботливое отношение к подчиненным. В 1803 г. Боултон прислал Закксуса Уокера, своего главного поверенного, чтобы он взял на себя руководство группой. Уокер должен был сплотить команду, уладить отношения с русскими и ускорить выполнение просроченного контракта. Приехав, Уокер узнал, что русские не собираются чеканить медные монеты на новом монетном дворе, и таким образом развеялась его иллюзия, основанная на расчетах, предоставленных вначале русскими. Это значило, как высказался Боултон, "использовать кузнечный пресс, чтобы расколоть орех".

К 1806 году все оборудование было установлено, но Джеймс Дункан опасался, что выполнение контракта может сорваться из-за мелких недоделок, и без конца проводил испытательные пробы и пуски. Поэтому монетный двор начал работать только в начале июня 1807 г. Однако почти весь июнь ушел на исправление недостатков, которые никто, кроме Дункана не считал серьезными.

В подвалах крепости лежало 30-40 тонн серебра. Правительство накопило его с 1805 г., когда был закрыт монетный двор, размешавшийся в подвалах Ассигнационного Банка. Уокеру и Дункану пришла мысль, что если они, скажем половину этого серебра перечеканят в рубли, не ожидая пока правительство, сведет счеты с Боултоном, то это расценят, как проявление их доброй воли. Итак, 20 июня был отчеканен первый стандартный рубль. Дункан был главным чеканщиком, установил темп в 60-70 монет за минуту и к началу августа спокойно отчеканили полмиллиона рублевых монет. Это количество было равно общему количеству рублей, которое предполагалось выпустить в Петербурге за весь 1807 год. Хотя были и проблемы: серебряный сплав был не всегда нужной пробы, и его приходилось переплавлять. Оператор прокатного стана вначале делал слишком толстыми монетные кружки, и их приходилось доводить до нужного стандарта. Русский выпускник специальной школы, которую Боултон устроил в Сохо, некоторые штемпели сделал слишком глубокими, и святой Георгий на лицевой стороне отчеканивался недостаточно резко.

14 августа 1807 г. Уокер и министр финансов граф Алексей Васильев договорились о сумме вознаграждения. Она была изрядной для Боултона и его людей в Петербурге. Документы должны были в тот же вечер послать императору для окончательного утверждения. Утром 15 августа Уокер пришел в министерство и узнал досадную новость: Васильев ночью скончался. Новый министр занялся этим делом, и оно было улажено за два месяца. Император послал Боултону и его дочери цепные подарки, а члены команды получили добавочное вознаграждение.

Команда Боултона разбежалась. Все были рады, что не будут видеть друг друга, Джеймса Дункана, к тому времени заслужившего уважение русских, так как на него всегда можно было положиться, попросили остаться на "своем" монетном дворе в качестве цехового надсмотрщика, в 1814г. он еще держал связь с Сохо, заказывая там запасные части и запрашивая советы в отношении обслуживания и ремонта оборудования. Он гордился тем, что чеканит в среднем десять миллионов золотых и серебряных монет в год. Дункан продолжал работать на монетном дворе до своей кончины в 1824 г.

Во время изменения медного стандарта в 1810-1813 г. Петербургскому монетному двору, наконец, пришлось иметь дело с немалым количеством медных монет.

Осенью 1804 г. Метью Боултон с целью рекламы своих изделий среди русских покупателей преподнес императорскому двору пакет, содержащий несколько пар пробных жетонов - один, размером в крону, другой диаметром в шиллинг конца XVIII ст. На лицевой стороне каждого жетона изображен бюст Александра I, окруженный латинской надписью. На обратной стороне большой монеты изображен крест, такой как на коронационной медали Павла 1, с датой 18-04 внизу. На обратной стороне меньшей монеты воспроизведен коронационный двуглавый орел с державой и скипетром, которые поменялись местами. Автором изображения был Конрад Генрих Кюхлер, немецкий гравировщик штемпелей, который на протяжении 15 лет работал у Боултона в Сохо. Он создал несколько десятков штемпелей для монет полдюжины стран, чьи монетные дворы Боултон снабжал оборудованием, В данном случае портреты страдают англоцентричностью: они скорее напоминают принца- регента, чем российского императора.

В том же пакете с жетонами вместе с законченными штемпелями были свинцовые штемпели с оттисками, иллюстрирующими различные этапы исполнения. При дворе жетоны стали популярной новинкой, а штемпелями и свинцовыми отливками заинтересовались техники с монетного двора. Используя штемпели Боултона, монетный двор отчеканил еще какое-то количество монет-образцов, которые Боултон прислал, чтобы продемонстрировать, что способны произвести машины, сделанные в Сохо, если на них работают умелые специалисты. Некоторые были отчеканены из серебра, большинство из меди. Говорят, что отчеканенные в Петербурге жетоны, отличить от оригиналов из Сохо невозможно. Серебряные довольно редки, медные тоже попадаются нечасто.

Традиционно монетные жетоны большего размера принято называть "пробным рублем". Меньший их брат тоже называется "пробой" - иногда, двадцати пяти копеечной монеты, иногда не менее часто. - полтиной.

Поскольку по размеру она стоит между ними точно посередине, почему бы, не позволить нашей фантазии сделать еще один шаг и назвать его моделью 37,5- копеечной монеты или даже моделью 12,5 -алтынной монеты?





Рандольф Зандер "Серебряные рубли и ефимки Романовской России 1654 - 1915 гг." США 1996г.